Неточные совпадения
Но,
с другой стороны, если
с просвещением фаталистически сопряжены экзекуции, то не требует ли благоразумие, чтоб даже
и в таком, очевидно, полезном деле допускались
краткие часы для отдохновения?
В
краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда в течение семи дней шесть градоначальниц вырывали друг у друга кормило правления, он
с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии к другой, причем так искусно заметал следы свои, что законная власть ни минуты не сомневалась, что Козырь всегда оставался лучшею
и солиднейшею поддержкой ее.
Он был ужасен; но, сверх того, он был
краток и с изумительною ограниченностью соединял непреклонность, почти граничившую
с идиотством.
Раскольников, говоря это, хоть
и смотрел на Соню, но уж не заботился более: поймет она или нет. Лихорадка вполне охватила его. Он был в каком-то мрачном восторге. (Действительно, он слишком долго ни
с кем не говорил!) Соня поняла, что этот мрачный катехизис [Катехизис —
краткое изложение христианского вероучения в виде вопросов
и ответов.] стал его верой
и законом.
Краткие возражения
и замечания, вырывавшиеся у Петра Петровича в промежутках между чиканием костяшек на счетах, дышали самою явною
и с намерением невежливою насмешкой.
Няня не обманула: ночь пролетела как
краткое мгновение, которого я
и не заметил,
и бабушка уже стояла над моею кроваткою в своем большом чепце
с рюшевыми мармотками
и держала в своих белых руках новенькую, чистую серебряную монету, отбитую в самом полном
и превосходном калибре.
Дома на столе Клим нашел толстое письмо без марок, без адреса,
с краткой на конверте надписью: «К.
И. Самгину». Это брат Дмитрий извещал, что его перевели в Устюг,
и просил прислать книг. Письмо было кратко
и сухо, а список книг длинен
и написан со скучной точностью,
с подробными титулами, указанием издателей, годов
и мест изданий; большинство книг на немецком языке.
Казалось, что движение событий
с каждым днем усиливается
и все они куда-то стремительно летят, оставляя в памяти только свистящие
и как бы светящиеся соединения слов, только фразы,
краткие, как заголовки газетных статей.
«Умирает, — решил Самгин. — Умрет, конечно», — повторил он, когда остался один. Неприятно тупое слово «умрет», мешая думать, надоедало, точно осенняя муха. Его прогнал вежливый, коротконогий
и кругленький человечек,
с маленькой головкой, блестящей, как биллиардный шар. Войдя бесшумно, точно кошка, он тихо произнес
краткую речь...
Это было последнее, в чем он отдал себе отчет, — ему вдруг показалось, что темное пятно вспухло
и образовало в центре чана вихорек. Это было видимо только
краткий момент, две, три секунды,
и это совпало
с более сильным топотом ног, усилилась разноголосица криков, из тяжко охающих возгласов вырвался истерически ликующий, но
и как бы испуганный вопль...
Эта философия казалась Климу очень туманной, косноязычной, неприятной. Но
и в ней было что-то, совпадающее
с его настроением. Он слушал Кумова молча, лишь изредка ставя
краткие вопросы,
и еще более раздражался, убеждаясь, что слова этого развинченного человека чем-то совпадают
с его мыслями. Это было почти унизительно.
Получая изредка ее
краткие письма, где дружеский тон смешивался
с ядовитым смехом над его страстью, над стремлениями к идеалам, над игрой его фантазии, которою он нередко сверкал в разговорах
с ней, он сам заливался искренним смехом
и потом почти плакал от грусти
и от бессилия рассказать себя, дать ключ к своей натуре.
Райский, цепенея от ужаса, выслушал этот
краткий отчет
и опять шел к постели. Оживленный пир
с друзьями, артисты, певицы, хмельное веселье — все это пропало вместе со всякой надеждой продлить эту жизнь.
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила
с твоей мамой в этот собор
и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная,
и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше —
и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает на колена, сжимает перед собой руки —
и вот тут ее молитва, что-нибудь очень
краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы есть несколько таких нот —
и с последней нотой обморок!
Приход в Falsebay. — Саймонсбей
и Саймонстоун. — Поправки на фрегате. — Капштат. — «Welch’s hotel». — Столовая гора, Львиная гора
и Чертов пик. — Ботанический сад. — Клуб. — Англичане, голландцы, малайцы, готтентоты
и негры. —
Краткий исторический очерк Капской колонии
и войн
с кафрами. — Поездка по колонии. — Соммерсет. — Стелленбош. — Ферма Эльзенборг. — Паарль.
Старец говорил
с ними, читал над ними
краткую молитву, благословлял
и отпускал их.
Кроме того, все
с удовольствием сейчас же заметили, что он, в такое
краткое пребывание у нас, всего в какие-нибудь три дня может быть, сумел удивительно ознакомиться
с делом
и «до тонкости изучил его».
Если же
и вступал когда
с ними в беседу, то был
краток, отрывист, странен
и всегда почти груб.
Председатель снова обратился к нему
с кратким, но назидательным увещанием отвечать лишь на вопросы, а не вдаваться в посторонние
и исступленные восклицания.
Я составил нечто вроде
краткого воззвания, которое мы
с Гаврилой переписали в нескольких экземплярах
и пустили по классам.
Отец выписывал «Сын отечества»
и теперь сообщил в
кратких чертах историю реформы: большинством голосов в Государственном совете проект Толстого был отвергнут, но «царь согласился
с меньшинством».
Но это было мгновение… Я встретился
с его взглядом из-под епитрахили. В нем не было ничего, кроме внимательной настороженности духовного «начальника»… Я отвечал формально на его вопросы, но мое волнение при этих
кратких ответах его озадачивало. Он тщательно перебрал весь перечень грехов. Я отвечал по большей части отрицанием: «грехов» оказывалось очень мало,
и он решил, что волнение мое объясняется душевным потрясением от благоговения к таинству…
В своем «
Кратком очерке неустройств, существующих на каторге» Власов писал, что в 1871 г., когда он прибыл на остров, его «прежде всего поразило то обстоятельство, что каторжные
с разрешения бывшего генерал-губернатора составляют прислугу начальника
и офицеров».
И он был
с этою тайной наедине несколько
кратких мгновений… Впоследствии от них осталось только чувство какого-то удовлетворения
и странная уверенность, что тогда он видел.
На столе лежали две книги:
краткая география
и Новый завет в русском переводе, исчерченный карандашом на полях
и с отметками ногтем.
Ефим принес горшок молока, взял со стола чашку, сполоснул водой
и, налив в нее молоко, подвинул к Софье, внимательно слушая рассказ матери. Он двигался
и делал все бесшумно, осторожно. Когда мать кончила свой
краткий рассказ — все молчали
с минуту, не глядя друг на друга. Игнат, сидя за столом, рисовал ногтем на досках какой-то узор, Ефим стоял сзади Рыбина, облокотясь на его плечо, Яков, прислонясь к стволу дерева, сложил на груди руки
и опустил голову. Софья исподлобья оглядывала мужиков…
На мать смотрели
с грустью,
с уважением, гул сочувствия провожал ее. Сизов молчаливо отстранял людей
с дороги, они молча сторонились
и, повинуясь неясной силе, тянувшей их за матерью, не торопясь, шли за нею, вполголоса перекидываясь
краткими словами.
Ангелочек между тем рос. Верочка свободно говорила по-французски
и по-английски, но несколько затруднялась
с русским языком. К ней, впрочем, ходила русская учительница (дешевенькая), которая познакомила ее
с краткой грамматикой,
краткой священной историей
и первыми правилами арифметики. Но Софья Михайловна чувствовала, что чего-то недостает,
и наконец догадалась, что недостает немки.
— Ну а вот послушайте новый анекдот еще об одном генерале… — Все, конечно, понимают, что речь идет о Берди-Паше, тем более что среди рассказчиков многие — настоящие имитаторы
и с карикатурным совершенством подражают металлическому голосу полковника, его обрывистой,
с краткими фразами речи
и со странной манерой употреблять ерь на конце глаголов.
Повторю, эти слухи только мелькнули
и исчезли бесследно, до времени, при первом появлении Николая Всеволодовича; но замечу, что причиной многих слухов было отчасти несколько
кратких, но злобных слов, неясно
и отрывисто произнесенных в клубе недавно возвратившимся из Петербурга отставным капитаном гвардии Артемием Павловичем Гагановым, весьма крупным помещиком нашей губернии
и уезда, столичным светским человеком
и сыном покойного Павла Павловича Гаганова, того самого почтенного старшины,
с которым Николай Всеволодович имел, четыре
с лишком года тому назад, то необычайное по своей грубости
и внезапности столкновение, о котором я уже упоминал прежде, в начале моего рассказа.
Юлия Михайловна, как передавали мне, выразилась потом, что
с этого зловещего утра она стала замечать в своем супруге то странное уныние, которое не прекращалось у него потом вплоть до самого выезда, два месяца тому назад, по болезни, из нашего города
и, кажется, сопровождает его теперь
и в Швейцарии, где он продолжает отдыхать после
краткого своего поприща в нашей губернии.
— Поедем как следует, тихонько, — объяснял Антип Ильич, — в селах, которые нам встретятся на дороге, будем служить
краткие литии; в Кузьмищево прибудет к телу отец Василий, я уже писал ему об этом, а потом вы изволите пожаловать
с вашими сродственниками на погребение,
и все совершится по чину.
— Жалованья я получаю двадцать пять рублей в месяц, — продолжал он после
краткого отдыха. — Не спорю: жалованье хорошее! но ежели принять во внимание: 1) что, по воспитанию моему, я получил потребности обширные; 2) что съестные припасы
с каждым днем делаются дороже
и дороже, так что рюмка очищенной стоит ныне десять копеек, вместо прежних пяти, — то
и выходит, что о бифштексах да об котлетках мне
и в помышлении держать невозможно!
И, проговорив свою
краткую речь, Кольцо вместе
с товарищами опустился на колени
и преклонил голову до земли.
Слобода Александрова, после выезда из нее царя Ивана Васильевича, стояла в забвении, как мрачный памятник его гневной набожности,
и оживилась только один раз, но
и то на
краткое время. В смутные годы самозванцев молодой полководец князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, в союзе
с шведским генералом Делагарди, сосредоточил в ее крепких стенах свои воинские силы
и заставил оттуда польского воеводу Сапегу снять долговременную осаду
с Троицко-Сергиевской лавры.
У князя не было причин подозревать своих новых товарищей. Он позволил им ехать
с собою,
и, после
краткого отдыха, все четверо пустились в путь.
Вот
краткая его история: не докончив нигде курса
и рассорившись в Москве
с родными, испугавшимися развратного его поведения, он прибыл в Петербург
и, чтоб добыть денег, решился на один подлый донос, то есть решился продать кровь десяти человек, для немедленного удовлетворения своей неутолимой жажды к самым грубым
и развратным наслаждениям, до которых он, соблазненный Петербургом, его кондитерскими
и Мещанскими, сделался падок до такой степени, что, будучи человеком неглупым, рискнул на безумное
и бессмысленное дело.
Беранже возбудил у меня неукротимое веселье, желание озорничать, говорить всем людям дерзкие, острые слова,
и я, в
краткий срок, очень преуспел в этом. Его стихи я тоже заучил на память
и с великим увлечением читал денщикам, забегая в кухни к ним на несколько минут.
Я не мог не ходить по этой улице — это был самый
краткий путь. Но я стал вставать раньше, чтобы не встречаться
с этим человеком,
и все-таки через несколько дней увидел его — он сидел на крыльце
и гладил дымчатую кошку, лежавшую на коленях у него, а когда я подошел к нему шага на три, он, вскочив, схватил кошку за ноги
и с размаху ударил ее головой о тумбу, так что на меня брызнуло теплым, — ударил, бросил кошку под ноги мне
и встал в калитку, спрашивая...
И протопоп рассказал жене все, что было
с ним у Гремучего ключа,
и добавил, что отныне он живет словно вторую жизнь, не свою, а чью-то иную,
и в сем видит себе
и урок
и укоризну, что словно никогда не думал о бренности
и ничтожестве своего
краткого века.
«Три лекции о строгости» (план сего сочинения задуман
и даже отчасти в исполнение приведен был еще во время административной деятельности старца,
и вступительная (первая) лекция была читана в полном собрании гг. исправников
и городничих; но за сие-то именно
и был уволен наш добрый начальник от должности!!!), «О необходимости административного единогласия, как противоядия таковому ж многогласию», «
Краткое рассуждение об усмирениях,
с примерами», «О скорой губернаторской езде на почтовых», «О вреде, производимом вице-губернаторами», «Об административном вездесущии
и всеведении»
И, наконец, «О благовидной администратора наружности».
Он был
краток. Я попросил вызвать Анну Макферсон, приехавшую сегодня
с пароходом «Гранвиль». После незначительного молчания деловой голос служащего объявил мне, что в гостинице нет упомянутой дамы,
и я, зная, что получу такой ответ, помог недоразумению точным описанием костюма
и всей наружности неизвестной девушки.
«Посвятив
краткую, но наполненную славными деяниями жизнь свою на службу отечеству, Александр Ильич Бибиков по всей справедливости заслужил уважение
и признательность соотечественников; они не престанут воспоминать
с почтением полезные обществу дела сего знаменитого мужа
и благословлять его память.
Через несколько лет возвратились доморощенные гувернантки к барыне
с громким аттестатом, в котором было написано, что они знают Закон Божий, арифметику, российскую пространную
и всеобщую
краткую историю, французский язык
и проч., в ознаменование чего при акте их наградили золотообрезными экземплярами «Paul et Virginie» [«Поль
и Виргиния» (фр.).].
Пелагея, увидевшись
с знакомым, пошла в кухню надеть капот, шелковый платок
и потом
с ворчанием отправилась к отцу Иоанникию; а Медузин сел за письменный стол
и просидел
с час в глубокой задумчивости; потом вдруг «обошелся посредством» руки, схватил бумагу
и написал, — вы думаете, комментарий к «Энеиде» или к Евтропиевой
краткой истории, —
и ошибаетесь. Вот он что написал...
— Ах, какая забавная эта одна добрая мать, — повторял Пепко, натягивая на себя одеяло. — Она все еще видит во мне ребенка… Хорош ребеночек!.. Кстати, вот что, любезный друг Василий Иваныч:
с завтрашнего дня я устраиваю революцию — пьянство прочь, шатанье всякое прочь, вообще беспорядочность. У меня уже составлена такая таблица, некоторый проспект жизни: встаем в семь часов утра, до восьми умыванье, чай
и краткая беседа, затем до двух часов лекции, вообще занятия, затем обед…
В конце книги молитвы, заповеди
и краткая священная история
с картинками. Особенно эффектен дьявол
с рогами, копытами
и козлиной бородой, летящий вверх тормашками
с горы в преисподнюю.
Под ногою какого-то зверя маленький камень сорвался
с горы, побежал, шелестя сухою травой, к морю
и звонко разбил воду. Этот
краткий шум хорошо принят молчаливой ночью
и любовно выделен ею из своих глубин, точно она хотела надолго запомнить его.
Любовь написала Тарасу еще, но уже более
краткое и спокойное письмо,
и теперь со дня на день ждала ответа, пытаясь представить себе, каким должен быть он, этот таинственный брат? Раньше она думала о нем
с тем благоговейным уважением,
с каким верующие думают о подвижниках, людях праведной жизни, — теперь ей стало боязно его, ибо он ценою тяжелых страданий, ценою молодости своей, загубленной в ссылке, приобрел право суда над жизнью
и людьми… Вот приедет он
и спросит ее...
После ссоры
с Фомой Маякин вернулся к себе угрюмо-задумчивым. Глазки его блестели сухо,
и весь он выпрямился, как туго натянутая струна. Морщины болезненно съежились, лицо как будто стало еще меньше
и темней,
и когда Любовь увидала его таким — ей показалось, что он серьезно болен. Молчаливый старик нервно метался по комнате, бросая дочери в ответ на ее вопросы сухие,
краткие слова,
и, наконец, прямо крикнул ей...